Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А на кухне остаться нельзя?
– Можно повторить, но только через три месяца. За время учёбы вы должны пройти обиход по всем пунктам. Кухня, сад, огород, прачечная, конюшня, библиотека, швейная мастерская… Там много пунктов, посмотрите в кредитном альбоме, последние страницы.
– Хорошо, Георг Меркурий, спасибо вам огромное! Я пойду. – С этими словами Ингрид вышла из кабинета и отправилась в кухни.
Так вышло, что опекун рассказал Ингрид даже несколько больше о портале, чем она планировала узнать за один визит. Правда, она почувствовала некое смятение, но попыталась успокоить совесть тем, что не нарушает правил. Ведь никто не запрещал ей выходить на землю ещё с кем-то.
На обиходе Ингрид расспрашивала Эрин и Сольвей о других видах обиходов. Сольвей собиралась в пекарни, а Эрин в молочную квасильню и сыроварню. Ингрид очень удивилась, что это не относится к кухне.
– Интересно, а кто-нибудь добровольно идёт на чистку рыбы или уборку санузлов? – сказала Ингрид, рассмотрев весь список обязанностей по дворцовому хозяйству.
– А ты разве не знаешь ещё? – ответила ей Эрин. – Видишь, они отмечены красными точками?
– Красные точки я заметила, конечно. Правда, пока до меня не дошло, что это означает.
– Всё, что отмечено точкой, это пеня.
– Пеня? А что такое пеня? – Ингрид испытала чувство стыда, что не знает простых вещей.
– Штрафной наряд. Если за время обучения у тебя плохое поведение или крупные провинности, то на обиход тебя отправляют, например, сортировать отходы, мыть полы или рыбу опять же чистить.
– А, я-то думала, что пеня, это когда тебя пинают…
– В целом суть ты уловила верно.
– А в прачечной что делают? Это же стирка, да?
– Верно, стирка. Правда, стираешь не ты. Ты только следишь, чтоб вещи не путались в процессе стирки. Чтобы каждая сорочка, каждый чулок вернулся к своему хозяину.
– Что-то не очень привлекает. Может, я пойду с Сольвей в пекарню? Там что надо делать?
– Хлеб пекут, конечно, пироги начиняют, булочки всякие, печенье, – отозвалась Сольвей, она стояла рядом и слышала их разговор.
Ингрид притомилась каждый день по два часа чистить и кромсать овощи. Она уже мечтала о запахе хлеба, пышном тесте и большой тёплой печи. Тем более, что в ноябре резко холодало и два часа в тепле казались отнюдь не лишними.
После обихода и ужина началось свободное время. У Ингрид это было первое свободное время здесь, когда не требовалось, скрываясь, перемещаться домой на землю. Однако проблема заключалась в том, что она во всём отставала по программе от своих одноклассников Ликеи, и ей следовало немедля засесть за учебники и альбомы. Но делать это не особо хотелось, когда остальные ребята просто общались, играли, устраивали чтения, занимались искусствами и рукоделием. Она разыскала Артемиду и Нафана, чтобы упросить их пойти гулять, поскольку единственный компромисс, на который она пошла со своей совестью, заключался в совмещении полезного и приятного. Ингрид предложила им пойти в парк на практическую работу дендрологии. Нафан нашёл эту идею скучной, но обещал присоединиться, если вдруг ему захочется, сам же отправился музицировать. Хельгу Ингрид застала за плетением тесьмы, она тоже отказалась идти в парк.
Гуляя по дорожкам парка, Артемида и Ингрид вышли к тому месту, откуда брала начало Ясеневая аллея.
– Я только Ясеневую аллею и знаю, меня на ней Деметрос Аркелай нашёл.
– Когда ты сюда попала первый раз?
– Да, я лежала там, под ясенем, ещё смотрела вверх и не знала, как называются эти деревья. Вспомнить не могла.
– Может, ясень – это и есть твоё дерево?
– Не знаю, всё может быть. А какие тут ещё аллеи есть?
– Много аллей. Там Каштановая, ещё есть Дубовая, Липовая, Кленовая, Берёзовая, Остродубовая, Вязовая, Рябиновая, Буковая. Тут их, правда, очень много.
– А озеро тут большое? До него отсюда можно дойти?
– Озеро в Розе Ветров очень большое, тянется оно далеко, даже до границы доходит.
– До какой границы? Георг Меркурий говорил, что здесь нет пограничных земель.
– До границы моря, конечно.
– А воды озера и моря не смешиваются? Озеро вроде не солёное.
– А море тоже несолёное, тут совсем не такое море. Солёные воды на западной половине материка. Море-то и есть граница.
– А что за ней, за этой границей? Другое Междумирье? Или… другой мир?
– Не знаю, я ни разу не была на море.
Если на земле фраза «Я был на море» означала «Я классно отдохнул на юге под шум прибоя», то в Междумирье всё было иначе, но Ингрид пока это не совсем понимала.
Пока девочки обходили небольшую часть парка, Ингрид заполняла свой альбом по ботанике. В Междумирье считалось, что для изучения растений необходимо их рисовать в специальном ботаническом альбоме. Артемида обещала дать ей свои тетради, чтобы Ингрид изучила пропущенное: нумерологию, астрологию, древние языки, логику и алхимию. Объём предстоящих работ пугал: надо было много учить, переписывать, чертить и рисовать. Ингрид находилась в Междумирье всего вторую неделю, если не считать неучебную, но чем дальше, тем больше видела, насколько сильно она отстаёт от сверстников. Они говорили как минимум на двух языках, изящно писали пером, чисто и ясно излагали мысли, занимались искусствами, много читали и много упражнялись физически.
Во Дворце Нафан красочно рассказывал, что было в лагере на сборах, каков был их суровый распорядок дня, как они часто обходились без пищи, спали на холоде, тренировались в самых сложных условиях. В конце он сказал, что вернуться в тёплый дом после таких сборов – это такое счастье.
– Я совсем не понимаю девушек, которые хотят идти в дом Стратигов, ведь их на сборах часто ждёт то же самое. Холод, сырость, голод, озябшие ноги, никак не согреться, так ещё и бегать целыми днями по команде…
– А я бы хотела побывать и там тоже, – возразила Ингрид. – Я столько уже наелась этой пресной жизни на земле.
– Ингрид, ты не знаешь, о чём говоришь, – сказала ей Артемида, сидевшая рядом.
– У вас там что, окопы настоящие, что ли? – Почему-то ей казалось, что сборы – это вариант пионерской зарницы.
– Именно что окопы. Мы не развлекаться ездим туда.
– И к какой войне вы готовитесь? – спросила Ингрид почти с насмешливым вызовом, поскольку привыкла, что на земле её сверстники могли ради красного словца войной назвать любую стычку на перемене между «А» и «Б» классом.
Артемида протянула Ингрид тетрадь по истории.
– Ингрид, ты многого не знаешь про наш мир. Ты не знаешь, для чего он существует и как. Ты ещё не поняла, куда ты попала.
От этих слов ей стало не по себе. Ингрид побелела, где-то под солнечным сплетением что-то сжалось, и мурашки пробежались по спине. Больше до ужина она не проронила ни слова. Ей стало стыдно за свои слова.
После вечернего отбоя Ингрид села в своей комнате читать записи в учебнике по истории.
Изучая историю, мы часто допускаем ошибку, измеряя её от некоей точки на шкале времени «к себе», а не «от себя». История – это то, что было вчера, позавчера, два года, пять, 10, 100 лет назад. Почему-то мы позволяем себе делить её на отрезки, называя их «Древний мир», «Античность», «Средние века», «Новое время», и двигать к своему времени, именуя его «Современность». Для человека Х века современностью было его время, как для нас – наше. Все названия эпох отражают не количество лет или минут в истории, а духовный, интеллектуальный склад, образ поведения в различных ситуациях, определённую традицию отношений между людьми. Конечно, бытовой уклад жизни, место на карте, природные явления и развитие инженерной мысли сильно влияют на сознание людей, однако не они стоят у руля. Изучая историю, в первую очередь мы должны обернуться и посмотреть на тех, для кого эта история была на 50—70—100 лет короче, на наших предков, разузнать историю семьи. Только лишь тогда мы вправе окунуться в жизнь хотя бы трёхсотлетней
